По каменным стенам подземелья беззвучно струилась холодная вода. Она скапливалась в маленькие ручейки и катилась по наклонной, унося с собой всю грязь и пыль, скопившуюся за долгие годы на стенах и на огромных плитах, устилавших пол. Было мокро и холодно, однако эти обстоятельства нисколько не смущали красивого молодого человека, сидевшего на нем и безразлично смотрящего в одну точку. Вся его кофта давно промокла, но он не обращал на это внимания, ибо его мысли были слишком далеки от окружавшей его действительности. "Как она могла?"- крутилась одна и та же мысль у него в голове. Как могла та, которую он так беззаветно любил, та, в чьих объятьях он находил покой с самого начала первого курса, та, чье счастье было для него дороже всего на этом глупом свете; так как же она могла так глупо, так жестоко предать его. "Она не клялась тебе в вечной любви... А ты дурак, если решил, что она тебя любит. Мальчишка, поигравший в любовь, а потому потерпевший оглушительный крах!"- предательски подсказало сознание.
Парень резко поднялся, при этом сдавленно зарычав и в отчаянии вцепившись в свои золотистые волосы. Нетвердым шагом он побрел по коридору, неистово шепча:
- Как... Как она могла...
Внезапно он остановился и, прислонившись лбом к холодной стене, замер. Он весь горел, несмотря на жгучий холод, стоявший в подземельях этой зимой. Погруженный в свои мысли, парень не услышал легких шажков, раздавшихся в погруженных в ночную тишину коридорах.
-Ларс? -тихо позвал его женский голос.
Резко развернувшись, он увидел ЕЕ.
Перед ним стояла красивая, стройна, как кипарис, девушка. Ее большие карии глаза смотрели на юношу со смешанным чувством. Она действительно любила его. Любила до потери сознания, до дружи в руках. Любила. Никого в жизни Алана так не любила: ни мать, ни сестер... И вот сейчас она смотрела на него и понимала, что это последний раз, когда она открыто может сказать ему о своих чувствах.
-Ларс... Я люблю..я очень люблю тебя! - с дрожью в голосе произнесла Лана, нерешительно делая шаг в сторону парня.
- Любишь? - невесело усмехнулся он,- Если б ты меня любила, я не сидел бы  тут и не думал о том, как поизащереннее покончить с собой.
Девушка задрожала, в уголках ее красивых глаз засверкали слезы. Господи, Лана, ты такая дура…- мысленно ругала саму себя красавица.
- Прости меня...- прошептала она.
Волна отчаяния захлестнула ее с головой. Так бывает на море, когда вроде все не так страшно, волны бегущие на тебя, не такие уж большие и всепоглощающие, но, лишь только приблизившись, они оказываются огромными и страшными. А убежать ты уже не успеваешь. И вот эта волна захлестывает тебя с головой, не давая дышать, быстро убивая. Но лишь только ты выныриваешь, чтобы глотнуть живительного воздуха, на тебя налетает еще и еще волны. Море, как и жизнь, не прощает ошибок...
Так было и у Аланы Льюис… Льюис? -насмешливо вопросило сознание.- Не на долго... Скоро ты будешь Лест... Но девушка запретила себе об этом думать.
Первым ударом для нее стало решение родителей о ее замужестве. В аристократических семьях так было принято. Принято объявлять своим детям об их помолвке за несколько недель до нее. И их решение не оспаривалось. Ее строгая мать, написала ей об этом в сухом, черством письме. "Милая, как только ты сдашь сессию, состоится твоя свадьба. С Александром Лестатом. Он отличная партия, к тому же безумно богат. Все уже устроено, ждем только вас." Вот и все. Никаких тебе родительских поздравлений, никаких излишеств. Все кратко, лаконично, строго. Как собственно и всегда.
Но самым страшным ударом для Аланы стало объяснение с Ларсом. Она хотела сама все ему рассказать, мягко. Но и тут уже решили за нее. Ее "подружки" взяли это на себя и огорошили парня прямо во время обеда. С того момента девушка его не видела...
-Ларс, я все решила.. .-чуть хрипловатым голосом прошептала девушка.
-Решила?! А моего мнения тебе неинтересно узнать? - в ярости почти закричал он.
-Я уже все решила.
-За нас двоих?
-Да...
По щекам ее уже бежали потоками слезы. Сердце девушки разрывалось от желания подбежать к нему, поцеловать и целовать до тех пор, пока он не простит ее.
Но внезапно, будто прочитав ее мысли, парень подался вперед и страстно поцеловал ее. Эти властные, но в то же время  нежные прикосновения принесли ей такой необъяснимое успокоение, что все проблемы показались маленькими пустяками. Показалось, что все еще может быть, что все можно исправить. На какую-то долю секунды Лана поверила, что еще не все потерянно.
Но это блаженное видение исчезло, и девушка ясно поняла, что настало время принятия решений. Это для его блага... Только для него...
-Прощай... - прошептала она, делая шаг назад.
-Нет, не делай этого, -так же тихо прошептал МакГрегор, все еще держа в своей руке ее ручку.
-Так надо... -тихий шепот и снова тишина. В следующую секунду по каменной кладки подземелья застучали шажки, но вскоре и они стихли. Лишь в воздухе, затхлом и спертом, остался неуловимый запах безнадежности.

Пустая кукла, кукла без души, но с красивым лицом. Она сломана, не физически, морально. Раздавлена, в грязи лживых слов. Но она будет бороться, для того что бы снова стать живой.
«живи, дыши…»
Знаете, любить порой бывает очень больно. Ты отдаешь любимому частичку себя, а он с презрением унижает вас, но это позже. Сначала он добр, нежен, он говорит что любит, он клянется, что вы будете счастливы, что вас не обманут, и вы не ошибетесь. А вы верите, когда все смеются за вашими спинами. Так было и со мной. Я полюбила, я поверила, а меня предали. Выкинув, словно давно забытую и ненужную куклу. Я сломалась, на какой-то миг я позволила себе быть слабой, не быть той Марго, которую все знают. Я стала прятаться за «масками», ведь они так качественно скрывают настоящие эмоции. Эмоции, которые порой играют против нас. Знаете, а ведь только вам я расскажу эту историю. Ту ее версию, которая еще никому не известна.
«Бойся своих воспоминаний»
Жизнь человека очень сложная штука. Моя жизнь тоже никогда не была легкой, но вот по сравнению с событиями этой недели, то были еще цветочки. Но давайте по порядку. Пожалуй, сначала, нужно представиться, итак зовут меня Маргарита де Ля-Флер и мне двадцать пять лет. По образованию я юрист, ну а по профессии модель и актриса. Как бы кто не думал, а всего я добилась сама, никакие мамочка с папочкой не способствовали моей карьере. Да пусть в начале на меня и смотрела как на дочку знаменитой и до сих пор популярной среди режиссеров актрисы, но сейчас все изменилось. Я заслужила уважения¸ режиссеры и дизайнеры, приглашают в свои фильмы и показы, больше никто не говорит мне о родительских деньгах, уже года три как у меня своя собственная квартира, подарок за красный диплом. Когда я только переехала в нее, она была полностью пустой, весь ремонт и мебель я оплачивала сама, получилась милая и уютная квартирка. Жаль только я не могу насладиться своим одиночеством в полной мере, ведь со мной так же живет и мой брат, жуткий бабник и самая большая язва в мире. Он, видите ли, решил заботиться обо мне, как старшие братья заботятся о свои сестрах, и, похоже, его совершенно не волнует, что мне уже за двадцать, и я хочу строить свою личную жизнь без присмотра. Хотя уже видно не получиться что-то решить самостоятельно, ведь меня выдают замуж, без моего на то согласия. Своего будущего жениха мне предстояло увидеть только на официальной помолвке, видно я должна была сразу же влюбиться в него и без раздумий прыгнуть к нему в объятия, но не тут-то было. Еще даже не увидев, так сказать «мужа», лишь услышав его имя, мне сразу же захотелось отрезать юбку у слишком узкого платья и бежать, бежать и не оборачиваться. Почему именно он, как, зачем? Примерно такие мысли были у меня в голове. Да, мне двадцать пять и я до дрожи в коленках боюсь своего жениха, а еще ненавижу. Ведь это он когда-то сломал меня, из-за него моей подруге пришлось больше месяца приводить меня в нормальный человеческий вид. И я благодарна ей, за то, что не бросила, за то, что помогла совсем незнакомой ей девушке. Тогда она меня даже не знала, для нее моя персона была лишь странной незнакомкой, которая сейчас гостюет у ее соседки, соответственно была я у тетки, ну да об этом позже или раньше, если считать по времени, когда это произошло. Сейчас же я стою напротив Мэтта и без страха смотрю в его глаза. А он не изменился, что только повзрослел, возможно, стал умнее и скорее всего, перестал менять девушек как перчатки. Отец что-то говорит с небольшого возвышения в зале, и мой личный страх тянется к моей руке. Бывает, я выпадаю из реальности и сейчас как раз такой момент, только поставленный уже, наверное, раз в пятый вопрос жениха вырывает меня из мыслей.
-Маргарита, ты согласна стать моей женой? – в голосе слышно еле сдерживаемое бешенство, а глаза, в которых блестит ярость, внимательно смотрят на меня. Нет, Мэтью, я не буду твоей женой, как бы папочка этого не хотел. Ты не сможешь снова сломать меня, я больше никогда не поверю тебе и не скажу то «да», которого ты сейчас так ждешь. А знаешь чего я не пойму? Ты же сам тогда бросил меня, сам сказал, что я была для тебя лишь игрушкой, поначалу такой недоступной ни для кого. И ты решил завоевать меня, решил растоптать, окунуть в лужу презрения, что бы я почувствовала на себе, все те эмоции, которые бушевали в тех парнях, которых бросала я.
Это твои слова, еще долго они «стояли» у меня в голове, еще долго я не могла забыть ни тебя, ни проведенного с тобой времени. Неприступная стена рухнула, лопнула струна, которая позволяла идти с высоко поднятой головой, боль разрывала сердце, и тогда я уехала в Техас. Впервые в жизни я по-настоящему полюбила, нет, не тебя, хотя и тебя тоже, но сейчас о родителях. Они не стали расспрашивать, почему я хочу уехать к тетке, они всего лишь договорились с директором университета, как только я вернусь, то должна буду сдать все экзамены за третий курс экстерном. А весь проведенный у тетки год меня отвлекала и заставляла жить Тиффани.
-Маргарита! – это уже кричит отец, всем уже видно надоело мое молчание. Ну ладно, они хотят услышать мое решение, они его услышат.
-Нет.- я вырываю свою руку из ладони Мэтта. – Нет, я не стану твоей женой.
Я совершенно трезвая, поэтому знаю, что бури не миновать. Глаза вылавливают из толпы фигуру брата, тот, как ни в чем не бывало, ржет, облокотившись об косяк двери. Его веселит мой отказ, ведь он не меньше меня знает, что последует за этим. Он не меньше меня знает, какой Мэтью в бешенстве, а сейчас у моего несостоявшегося жениха именно последняя стадия кипения, поэтому пора уносить ноги. Задрав юбку платья так, что при виде меня у священников случился бы инфаркт, благо их тут нет, и, теряя по пути к выходу туфли, благо, что их всего две просто отлично, я выбегаю из зала под ошарашенные взгляды гостей и звуки бьющегося стекла. Иногда, очень редко, я начинаю думать только после того, как что-то сделаю. Так как я бежала к машине, то совершенно не задумывалась, взяла ли я с собой ключи, оказывается, что нет, они остались в клаче, который так и продолжал лежать на столике. Плохо дело, еще каких-то пара минут, несчастных пара минут, отделяют меня от ярости бывшего.
-Знаешь, сестренка, иногда я начинаю сомневаться в твоем уме. Позвякивая ключами от моей малышки и отперевшись на чей-то вишневый мазаратти стоял Ник. - Нравиться машинка, – он не спрашивал, он утверждал.- Если бы ты была немного умней, то через каких-то пять минут она стала бы твоей.
Весь трепет и восторженность, которые я испытывала к этой машине мигом улетучились. Понять, кому она принадлежит не сложно, только один человек мог быть ее хозяином, тот, кому всего три минуты назад я отказала.
-Отдай ключи.- я не угрожала, нет, а всего лишь приблизилась к брату. Ну и пусть, что с таким выражением лица чаще всего убивают. Но мне нужны ключи и какая-никакая, а все-таки защита.
-Нет, сестренка, – с этими словами Ник схватил меня в охапку, сковав так, что двигаться я не могла,- прости меня, – это было последним, что уловило мое уплывающее сознание, потому как брат легонько нажал на сонную артерию.

Роксана натянула левую перчатку и перехватила нож. Всё в этом доме было таким чопорным, таким вычурно-стильным, что находиться тут в ожидании жертвы становилось истинным мучением. Прямоугольный чёрный диван оказался до боли жёстким и неудобным, цветы рядом - пластмассовыми. "Конечно. У сильных мира сего нет времени на живые цветы. Они привыкли заменять всё подделками, обманывая самих себя." Айронс наморщила нос и пнула ногой горшок: искусственный грунт разлетелся по полу сотней мелких коричневых шариков. "Скучно." Темноволосая женщина подошла к стеллажу и начала полка за полкой осматривать содержимое: "Документы, ещё документы, счета, диски с программами, диски с фильмами, снова документы..." Ни одной фотографии.
- А как же снимок жены или любимого пса? - фыркнула Рокси вслух и тут же насторожилась: за входной дверью послышались шаги.
Мужчина вошёл в квартиру постепенно: сначала появился его живот, затем рука нащупала выключатель, а после перед брюнеткой предстал и весь объект. Роксана подождала, пока толстяк закроет дверь на замок и, облокотившись о косяк, медленно произнесла:
- Тебя пытали, или ты наел это добровольно? - она кивнула на пузо бизнесмена, который подпрыгнул и от неожиданности уронил свой портфель.
- Какого чёрта тут...
- Тсс, поросёнок, соседей разбудишь. А я не хочу перевыполнить свой график и убить больше одного человека за ночь, - мужчина судорожно пытался нащупать что-то на полу, не сводя с Роксаны полных ужаса и страха глаз. А Айронс всё продолжала нежно мурлыкать, покручивая пальцами обнажённый широкий нож и подходя всё ближе, - Шея или сердце? Как думаешь?
Как это может не завораживать? Животный страх, отражающийся в крохотных глазках мужчины был в тысячу раз привлекательнее любых произведений искусства. Во всяком случае для Роксаны. Ведь никогда люди не бывают такими настоящими, как в последние минуты своей жизни: они чувствуют смерть, они боятся её, и все истинные эмоции, словно прорвав плотину, вырываются наружу. Умирающие являют свой правдивый лик, и лишь она, Рокс, знает, кем являлись её жертвы на самом деле. Девушке приходилось видеть, как уважаемые люди ползали на коленях, умоляя пощадить, обещая несметные богатства или даже предлагая чью-то жизнь взамен своей. "Жалкие, гнусные шакалы." Таких Айронс убивала с особой жестокостью, заставляя мучиться в предсмертной агонии так долго, как только позволяли их организмы, порой прибегая к специальным средствам, например - к уколу адреналина. Жертвы не были способны даже потерять сознание от боли, а Рокс тем временем вела с ними не слишком приятные беседы и наблюдала за каждым мускулом на искажённых страданиями лицах...
Мгновение, блеск лезвия - и клинок мачете делает один глубокий разрез на сонной артерии, заставляя хозяина квартиры упасть навзничь и захлёбываться собственной кровью.
Так быстро. Так легко. Лишить человека жизни ничего не стоит, но не всякий сможет с этим жить. Роксана видела смерть с самого детства, её приучали смотреть на мучения без жалости, заставляли слушать вопли умирающих и не меняться в лице. Она просто не могла вырасти нормальной: душа была похоронена много лет назад где-то на задворках Лондона. И сейчас Айронс уже не чувствовала ничего: ни торжества, ни раскаяния. Лишь тень удовлетворения.
Темноволосая, на чёрной одежде которой не было ни капли алой субстанции, молча наклонилась над своей жертвой и с жадностью заглянула умирающему мужчине в невидящие глаза.
- Тебя стоило убить хотя бы за то, что ты так комично похож на жалкую свинью в костюме. И тебе повезло, что я сделала это быстро.
Оглядев квартиру и убедившись, что все камеры наблюдения разбиты, Роксана ополоснула нож, вытерла его белым полотенцем и засунула обратно в ремень на ботфортах.
А затем - темнота.

***

Мужчина свернул окно проигрывателя, отображавшего сейчас лишь чёрный экран, и несколько задумчиво перевёл взгляд на темноволосую женщину.
- Несмотря на статичность съёмки, всё выглядело достаточно убедительно. У вас было три встраиваемые полупрофессиональные камеры, но не было оператора?
Роксана почувствовала его сомнение и напряжение.
- Да, вы правы. С техникой у меня отношения куда лучше, чем с людьми. Но мне сказали, что если вы видите потенциал, то съёмочная команда - не проблема.
Кривая ухмылка, от которой у продюсера похолодели пальцы. Один вид этой по-ледяному красивой женщины открывал новые грани интуитивного страха, что уж говорить о впечатлении после короткометражного кино с ней в главной роли.
- А кровь и сам момент разреза... Что вы использовали?
- Что я использовала? - брови Айронс непонимающе поползли вверх.
- Ну, мне не удалось заметить ни капсулы, ни загримированной подушки с искусственной кровью.
И снова эта её жуткая полуулыбка, заставляющая неприятные мурашки живо перебираться по спине до кончиков ног.
- Ах, вы про это. Знаете, я поклонница реалистичных сцен.
Мужчина не успевает вскочить с кресла - одним ударом по коленной чашечке Роксана пресекает всяческие попытки бегства.
- У меня для вас плохая новость, сэр, - Айронс, возвышаясь над скрючившимся на полу продюсером,  облизывает пересохшие губы и достаёт из всё тех же высоких сапог всё тот же мачете, - Вас заказали.